Подвиг десантников

Война застала меня на Урале, в Свердловской области, где я работал после окончания Балахнинского индустриального торфяного техникума.
Нас, четверых выпускников, направили на Широкореченское торфопредприятие техниками. Вдвоем с моим другом Александром Колпаковым мы оказались на дальнем участке “Медный”. Там и услышали о начале войны.
Наш 1922 год рождения должен был призываться в 1941 году, но нам, как специалистам, дали бронь. В военкомате нам с другом тоже отказали в просьбе направить нас на фронт.
Шла война, враг продвигался вглубь нашей территории. Мы не могли оставаться безучастными. В октябре 1941 года мы с Александром Колпаковым вновь обратились в Молотовский райком ВЛКСМ города Свердловска с просьбой направить в Красную Армию добровольцами. Здесь мы узнали, что по инициативе И.В. Сталина создаются воздушно-десантные войска (ВДВ) из добровольцев-комсомольцев. Но для этого нужно было, кроме направления комсомола, пройти строгую медкомиссию. В райкоме комсомола связались с нашим Управлением, согласовали возможность нашего ухода с предприятия (снятия брони) и дали окончательный ответ – направить в ВДВ. Нам с другом было в октябре 1941 года неполных 19 лет. С участка “Медный”, где мы работали, нас в армию провожали товарищи по работе и их семьи. У нас там не было ни родных, ни близких. Но проводы были многочисленными и теплыми. Домой мы с Александром сообщили, что уходим на фронт добровольцами.
В Свердловске мы погрузились в железнодорожный эшелон и направились в сторону Запада. Остановились на железнодорожной станции Котельнич Кировской области. Там и произошло формирование, мы узнали, что будем служить в 6-й ВДК, в 13-й ВД-бригаде. Мы с Александром попали в 1-й парашютно-десантный батальон, 2-ю роту. Командиром батальона был капитан А.А. Кузнецов.
Очень памятным и знаменательным днем для меня стало 7 ноября 1941 года. В этот день, когда на Красной площади в Москве состоялся парад войск и они прямо с парада уходили на фронт для защиты столицы, мы в это время стояли в торжественном построении и принимали военную присягу.
Запомнилось первое прикосновение к настоящему боевому парашюту. Изучать его и особенно укладывать нам помогали опытные парашютисты-старшины, которые до этого служили на Дальнем Востоке. В декабре 1941 года наш корпус переехал под Москву в города Ногинск и Электросталь. Зима была очень суровая, морозы доходили до минус 40 градусов и более. Занятия проводились в основном за городом и в основном на лыжах. Помню, как на занятиях в полевых условиях при сильном морозе кирзовые сапоги лопались на сгибах. Редкий вечер обходился без воздушной тревоги. Она в Ногинске при каждом налете вражеской авиации на Москву объявлялась по радио и сиренами, установленными на крышах зданий.
На всю жизнь в памяти остался первый прыжок с парашютом с самолета ТБ-3 с высоты 1000 м. Это произошло в День Красной Армии – 23 февраля 1942 года. Самолеты большие, четырехмоторные. Прыгали в бомбовые люки – два передних и один хвостовой. В день прыжков были большие волнения. Нам всем хотелось скорее прыгнуть с самолета, и в то же время было немного страшновато. Благополучно закончив прыжки, радостные и возбужденные, мы возвратились в Ногинск поздно вечером.
На занятиях нас знакомили с действиями других бригад десантников, учили действовать в тылу врага. Мы всегда были в боевой готовности, парашюты были уложены и опломбированы.

Летом 1942 года наш 6-й ВДК был реорганизован в 40-ю гвардейскую стрелковую дивизию, а 13-я ВД-бригада – в 119-й гвардейский стрелковый полк. Реорганизация была продиктована обстановкой на фронтах, особенно под Сталинградом. Десантники эшелонами двинулись на Сталинградский фронт.
Из них формировалась 1-я гвардейская армия. Ее формирование было поручено генералу К.С. Москаленко. Мы должны были остановить врага, рвавшегося к Сталинграду, в большой излучине Дона, то есть переправиться на правый берег реки и занять оборону. Наша дивизия, как и другие, переправлялась через Дон ночью. Переправа была у станицы Ново-Григорьевской. С рассветом мы вступили в бой. О том, как сражались гвардейцы-десантники под Сталинградом, очень хорошо рассказано в книге генерала Москаленко “На югозападном направлении”. Особенно тепло он отзывается и дает высокую оценку действиям воинов нашей 40-й гвардейской стрелковой дивизии.
К.С. Москаленко отдельно описывает подвиг 16 гвардейцев нашей дивизии во главе с младшим лейтенантом В.Д. Кочетковым, стоявших насмерть на высоте 180,9 неподалеку от станицы Сиротинской. В тех тяжелых боях участвовал и наш 1-й батальон 119-го гвардейского стрелкового полка во главе с комбатом, капитаном А.А. Кузнецовым.
В одном из этих боев я был тяжело ранен в грудь, правое плечо и в правую ногу осколками мины. Это было в разгар боя, около полудня. Раненый, я лежал на поле боя до темноты.
У меня были пробиты плевра и правое легкое, кровь шла горлом. Санинструктор нашел меня на поле боя поздно вечером и направил в санроту. Раненых было очень много. Только на рассвете мне сделали первичную обработку ран и перевязку. Когда мы вместе с другими ранеными добрались до медсанбата своей дивизии, мне стало плохо. Осмотрев мои раны, врачи сразу же стали готовить меня к операции. Операционный стол находился в одной из палаток. Когда приступили к операции, начался налет немецкой авиации на переправу через Дон, рядом с нашим медсанбатом. Операцию приостановили, медперсонал ушел в укрытие, а я один остался лежать на операционном столе. К счастью, налет был непродолжительным, операция закончилась, и меня назначили к эвакуации.
Через сеть полевых госпиталей, где на попутных машинах, где на бричках, а где и пешком, я отправился в тыл. Требовалась сложная операция по удалению осколков из легких. На пароходе и барже плыл вверх по Волге до Саратова, потом на санитарном поезде прибыл в Петропавловск. Повезли дальше – в г. Павлодар, в Казахстан. Там я и находился на излечении до конца. Сначала мне собирались сделать операцию по извлечению осколков мины, но потом на консилиуме решили не делать этого. Осколки до сих пор находятся у меня в груди. Из госпиталя в ноябре 1942 года меня выписали в нестроевую часть. Демобилизовался я из Советской Армии в декабре 1945 года. Все последующие годы работал на предприятиях Балахны. С 1963 по 1967 годы был председателем Балахнинского городского комитета партийно-государственного контроля, а затем – народного контроля. С 1967 года по 1988 год трудился в должности заместителя директора ПЗРА. Два созыва избирался депутатом городского Совета народных депутатов, четыре созыва – депутатом Правдинского поселкового Совета, был членом исполкома поссовета.

Все послевоенные годы я ничего не знал о судьбе своих фронтовых товарищей – бывших десантников и своих командиров. Кроме своего друга Александра Поликарповича Колпакова, с которым мы поддерживаем связь, а иногда встречаемся. Он сейчас живет в Минске. После фронта он окончил школу КГБ, служил в Белоруссии, уволен в запас в звании полковника. Летом 1974 года я совершенно случайно прочитал в газете “Сельская жизнь” о том, что у станицы Сиротинской в излучине Дона на одной из высот установлен обелиск, на каменной плите слова: “Здесь стояли насмерть воины 40-й гвардейской стрелковой дивизии”. Далее сообщалось, что летом 1942 года на этой высоте горстка советских воинов во главе с младшим лейтенантом В.Д. Кочетковым преградила путь стальной армаде фашистов, рвавшихся к Сталинграду. Был описан подвиг 16 гвардейцев-кочетковцев. Сообщалось, что юные следопыты ведут поиск. В одной из воронок героической высоты они нашли останки солдата, каску, несколько гранат и полуистлевший комсомольский билет. По его номеру установили имя солдата. Это Н.М. Федотовский, посмертно он награжден орденом Красного Знамени.
Прочитав заметку, я написал в школу станицы Сиротинской. Мне ответил учитель истории Е.И. Захаров. Из его письма я многое узнал о своих однополчанах, о боевом пути дивизии, о судьбе нашего командира 1-го батальона А.А. Кузнецова. Он погиб в тех же тяжелых боях у станицы Сиротинской, несколькими днями позже после моего ранения. В станице есть братская могила, в которой похоронен и комбат А.А. Кузнецов – гвардии капитан, Герой Советского Союза. Звание ему присвоено посмертно. Из письма я узнал также, что начиная с 1965 года в станицу Сиротинскую приезжают ежегодно ветераны дивизии и родственники погибших. А в 1970 году состоялось открытие обелиска на высоте 180,9. Тогда приезжали 300 человек. Имеется совет ветеранов нашей дивизии. Я был приглашен на празднование 30-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне в станицу Сиротинскую в 1975 году. На праздник прибыла группа ветеранов. Мы были очень тепло встречены в станице. В День Победы состоялся торжественный митинг на площади рядом с братской могилой. Митинг был очень многолюдный, приезжали даже представители предприятий Волгограда. Ветеранам 40-й дивизии, сражавшимся на этой земле, было присвоено звание “Почетный гражданин станицы Сиротинской”. В числе других этой чести был удостоен и я.

Так я побывал на местах боев своей дивизии, многое узнал о ее судьбе, встретился с некоторыми однополчанами и сейчас веду с ними переписку.
В. ГОЛУБЕВ, ветеран ВДВ
На снимках: Виктор Михайлович Голубев; военный билет, залитый кровью.