Свои воспоминания о Балахне военной поры нам прислала из Москвы кандидат медицинских наук Н.М. Бармина (Степанова).
Нина Михайловна окончила школу №6 г. Балахны в 1942 году, через пять лет - медицинский институт в г. Горьком. Она работала в Балахне, Горьком, Москве. Автору – 91 год.
Написать воспоминания ей помогала Л.А. Серых. Людмила Андреевна окончила школу в Москве. По образованию она менеджер (управление недвижимостью) и преподаватель обществознания, в настоящее время сотрудник Российского государственного социального университета. Вот что написала Нина Михайловна в своем письме: «Моя слепота не позволяет мне самостоятельно изучать материалы и записывать то, что считаю актуальным и интересным. По этой причине данная статья была написана в творческом сотрудничестве с Л.А. Серых, которая изучала архивные материалы и записывала мои мысли и воспоминания. Людмила Андреевна также использовала их для своей выпускной дипломной работы, посвященной той далекой поре государства, которого уже не существует, но осталось у нас в памяти».
За все десять лет обучения в школе у Нины Михайловны Барминой (Степановой) сохранилась только одна фотография 1939 года – 7 «е» класса школы №6 г. Балахны.
* * *
Лишь немногие ученики, изображенные на фотографии, продолжили свое образование в нашей школе. Многие из тех, кто на фото, окончили обучение и поступили в техникумы для получения среднего профессионального образования. А десятый класс закончили всего несколько человек, изображенных на фотографии. О судьбах многих моих одноклассников мне ничего неизвестно. К сожалению, я потеряла связь со своей родной школой. При описании этой фотографии я бы хотела начать с моей подруги Майи Гомозовой (на снимке вторая слева в верхнем ряду). Она была очень незаурядным человеком.
Майя всегда была независима в своих суждениях и поступках. Однажды мы писали сочинение на тему «Кто кем хочет стать». В то время мальчики хотели быть моряками, танкистами, летчиками и геологами. А девочки врачами и учителями. Никому и в голову не приходило мечтать о профессии юриста, экономиста или чиновника, как сейчас. В газетах и по радио каждодневно сообщалось о новых трудовых подвигах в разных областях жизни страны. Лучшие сочинения обычно учитель читал нам вслух. Майя была отличницей, но на этот раз ее сочинение не читалось. В нем было написано кратко и убедительно: «Кем я буду, про то я знаю, а остальным до этого дела нет».
Мы дружили с Майей Гомозовой, когда нам было лет 12-15. Она приходила к нам домой, где мы бесконечно разговаривали о наших «секретах» и засиживались на теплой русской печке допоздна. Она подарила мне собаку Джека – щенка, и он многие годы был моим преданным другом, с тех пор я очень люблю собак. Однажды отец подарил мне роскошный по тем временам альбом. В нарядной шелковой обложке, на которой была изображена символика того, что было в приоритете (спорт и труд). У девочек было принято вести такие альбомы, в которых их друзья писали свои, а в большей части чужие стихотворения.
«На память Нине.
На последней страничке альбома Оставляю я память свою, Чтобы милая девочка Нина Не забыла подругу свою.
От Майи Г. 10/III - 39г.»
В этом альбоме оставили свой след также Аня Кара-сева, Мария Полякова, Юля Кузнецова, оставили рисунки Юра Мамонов и мой брат Женя.
Когда началась Великая Отечественная война, мы окончили девятый класс. Я и мой брат сразу после окончания учебного года уехали в Москву по приглашению тетки (сестры матери). Наше московское пребывание прервала война. Мне и брату, как и другим гостям Москвы, было предписано покинуть столицу в течение 24 часов. Занятия в десятом классе начались в колхозе за Волгой. Но с нами уже не было моей подруги Майи Гомозовой. Она добровольно ушла в армию санинструктором.
Войну почувствовали сразу. Десятые классы отправились на сельхозработы. Там мы научились жать картофельную ботву, а после этого занялись уборкой урожая картофеля. И были сыты. Нам давали по пол-литра молока в день, и мы могли есть сколько угодно картошки. А когда вернулись в школу, и начались занятия, нам давали во время большой перемены по 50 грамм хлеба. Некоторые мальчики бросались шариками хлеба, а я про себя думала, с каким бы удовольствием я съела этот хлеб, но попросить не могла - самолюбие не позволяло.
В Балахне появились эвакуированные, продукты стали продавать по карточкам. Многие отправлялись за Волгу, чтобы обменять на картошку какие-то вещи. Не один раз и я отправлялась с этой целью в деревни с братом или со знакомыми, бывало зимой по замерзшей Волге с саночками. Перед отправкой на фронт в городе формировались воинские части. Некоторые командиры снимали «углы». Мы тоже предоставили тогда свой «угол» И.А. Куприянову. Он платил нам хлебом. Мы - мама, брат и я - занимали тогда одну комнату в коммуналке. Сейчас мне трудно представить, как мы могли выделить «угол» нашему постояльцу, но нужда заставила. Майя отправилась на фронт с частью, в которой служил Иван Андреевич Куприянов.
В городе соблюдали светомаскировку на случай воздушной тревоги. Были сооружены убежища, глубокие траншеи, сверху покрытые досками и землей. Иногда ночью завывали сирены, и диктор предупреждал: «Воздушная тревога». Обычай вести такие альбомы было принято еще во времена А.С. Пушкина. Многие отрывки своих произведений он писал в подобные альбомы. Первой, кому я дала альбом, была Майя Гомозова. Она оставила след в своей обычной манере поступков и суждений. Она не начала альбом, а закончила (отметилась не на первой странице, как я бы того хотела, а на самой последней).
Многие девочки, окончившие школу раньше нас, проходили курсы военной подготовки и уходили на фронт. Я переписывалась с одним из своих одноклассников М. Шкапиным и с лейтенантом И. Куприяновым. На всех письмах-треугольниках с фронта стоял штамп «Просмотрено военной цензурой». Можно было только догадываться об ужасах войны, когда в письме И. Куприянова были слова «погода здесь верховая и низовая». А однажды он написал: «Майи больше нет». Через некоторое время стало известно, что Майя посмертно награждена орденом.
В 44-м году я получила треугольник с незнакомым почерком. Товарищ (однополчанин) М. Шкапина сообщал, что он погиб.
Миша Шкапин служил на Северном флоте, на катере «Морской охотник». К 70-летию Дня Победы я включила его в состав «Бессмертного полка». После окончания десятого класса все ребята ушли защищать Родину. И уже после войны в Балахне я встречала Николая Шиханова и Леонида Шеронова, они были моряками. Шиханов поступил в Горьковский университет, а Шеронов учился в морском высшем учебном заведении в Ленинграде и был сталинским стипендиатом. А еще я встречала Алексея Веселова, он вернулся с войны без ноги.
Вернулись с войны наш бывший староста Иван Цикунов, а также Николай Щербаков, Павел Гусев, Николай Свининков и Юрий Мамонов. Однажды в Балахну приехал Сергей Гноринский, ставший врачом в Пятигорске. А еще в школе этот Сережа Гноринский и Валя Фиалковский были моими «врагами», они постоянно мне «угрожали» (дергали за косы и так далее). Однажды я пожаловалась на них отцу, надеясь, что он защитит меня от этих угроз, но он сказал: «Нина, учись защищать себя сама». И я поступила очень коварно. Когда С. Гноринский в очередной раз махал передо мной кулаками, я поставила перед ним ручку (она была острая, перьевая), и он на нее наткнулся. С тех пор мальчики перестали меня преследовать и даже приглашали к себе на елку.
К елкам мы начинали готовиться с ноября. Большинство елочных игрушек и гирлянд делали сами. Мы использовали бумагу и картон, а так же яичную скорлупу, выдувая содержимое. Многие наши девочки (мои одноклассницы) поступили в Горьковский медицинский институт, кроме меня врачами стали Тамара Балыкина, Антонина Гущина, Вера Полтанова, Евдокия Рогова и другие. Вера Полтанова была воспитанницей детского дома, который помог ей окончить институт.
Но возвращусь снова к фотографии, где изображены мы – семиклассники. Самый большой озорник и самый вредный мальчишка в нашем классе был задира и драчун Володя Губанов. Девочки его боялись, и однажды мы решили его проучить. Мы уговорили Машу Маховикову, очень сильную девочку и лучшую гимнастку в нашем классе, наказать Губанова, что она и сделала весьма успешно при его очередной попытке кого-то обидеть. Я помню добродушного и ленивого Мишу Емелина. И случай, когда мы на глазах нашего добрейшего учителя географии Александра Михайловича Денницина помогали Емелину ориентироваться по географической карте.
На снимке в первом ряду (слева направо) сидим я (четвертая) и Нина Чернигина (вторая). Задиристые и вредные девчонки, которые не давали спокойно жить самому большому и спокойному ученику Вячеславу Медведеву. Он покорно переносил наши «издевательства» и оставался также несокрушимо спокоен. Самым строгим учителем был преподаватель физкультуры Виктор Васильевич Миронов. Мы сначала сдавали нормы БГТО (будь готов к труду и обороне). И тогда для нас было делом чести пробежать определенное время или превзойти норму. Бег на 100 метров, прыжки в длину и высоту, метание гранаты, ходьба по буму - бревну, занятия на брусьях, на турнике и бег на лыжах.
Я боялась физкультуры и никогда не имела особых успехов, но нормы сдавала. Особенно мучительным для меня было метание гранаты. Я левша, но еще в детстве меня научили писать правой рукой. Возможно, левой рукой я сразу бы сдала норму по метанию гранаты, но быть левшой в то время было «не престижно» и даже стыдно. И я дома усиленно тренировала правую руку, бросая гранату и, наконец, сдала норму.
А еще мы сдавали нормы по ПВХО (противохимическая оборона). Изучали устройство противогаза, участвовали в состязаниях по скорости укладывания и извлечения его из сумки в случае объявления тревоги. Здесь у меня были успехи. Однажды зимой в противогазах мы ходили в поход до ст. Лукино. Было трудно, но мы это выдержали. В результате всех наших усилий мы получили значки БГТО и ПВХО. Балахна – провинциальный город, в который ссылались люди, чем-то не угодившие тогдашней власти.
В нашей школе был хор. Хором руководил бывший профессор Горьковской консерватории Сергей Алексеевич Сидякин. В самой первой песне, которая исполнялась на всех школьных вечерах, были такие слова:
«Сталин – наша слава боевая, Сталин – нашей юности полет, С песнями борясь и побеждая, Наш народ за Сталином идет».
Тогда было очень много красивых и мелодичных песен. Они и сейчас иногда звучат по радио, это песни к кинофильмам: «Дети капитана Гранта», «Веселые ребята», «Свинарка и пастух» и другим. В школе проходили вечера самодеятельности. Красиво пел неаполитанские песни Александр Жижин, хорошим певцом был Борис Чуфаров. Ставили сцены по произведениям А.С. Пушкина «Борис Годунов» и «Цыгане». Мы все были самодеятельными артистами.
Особенно запомнился мне один из зимних костюмированных вечеров. На нем первое место заняла группа учеников в стилизованных костюмах, изобразивших композицию из шахматных фигур. В бумажных цепях шли плененный шахматный король со своей королевой, а вел их победитель – Ботвинник. (М.М. Ботвинник -первый советский чемпион мира по шахматам). На том вечере мы с Машей Поляковой заняли второе место, изображая Татьяну Ларину и ее мужа - князя Гремина из романа «Евгений Онегин».
Несмотря на много минувших лет, моя родная Балахна остается для меня лучшим городом на земле. Потому что это город детства и юности. Добрая память павшим за Родину!
Н. БАРМИНА (Степанова) Л. СЕРЫХ Фото из архива Н. Барминой (Степановой)
